35th anniversary of the Chernobyl Disaster

Шановні колеги!

Сьогодні, 26 квітня 2021 року – 35-та річниця аварії на Чорнобильській АЕС.

До Вашої уваги надаємо думки Міністра енергетики України та Почесного Президента ГС «СІГРЕ-Україна» – Віталія Федоровича Склярова, який безпосередньо брав участь в подіях 1986 року.

Чернобыльские страдания.

«Желание еще раз проанализировать причины катастрофы ее генетические корни, определить ее виновников, обосновать свою позицию и представить на суд читателя размышления и обобщения – можно только приветствовать.»  И.С. Плющ.  Председатель Верховного Совета Украины.

Каждый год накануне очередной годовщины чернобыльской трагедии начинается вакханалия вокруг этой аварии. Чего только не пишут и не говорят в эти дни разные эксперты, специалисты и просто любители поговорить. Некоторые утверждения настолько абсурдны и наивны, что просто диву даешься! Известны люди, которые никогда не были на ЧАЭС, но написали про аварию десятки книг, статей и сняли фильмы. А попадается и просто наглая ложь с непонятными целями озвученная в прессе.

Впрочем, надо отдать должное и журналистам, кои не являются энергетиками, ибо уже 27 апреля тема закрывается до следующего юбилея.

А между тем, существуют и очень серьезные обстоятельства, которые заслуживают тщательного изучения с целью восстановления справедливости и формулирования полезных выводов!

Скорее всего, для большего веса излагаемого, есть смысл привести беседу с Б.Е. Патоном по затронутой теме. По моему глубокому убеждению, Борис Евгеньевич не имеет себе равных в заслугах перед мировым научным сообществом, ибо нигде в мире не существует серьезного производства, где бы в том или ином виде не использовалась сварка, родоначальником которой он и был. Очень жаль, что он ушел из жизни, а неблагодарные потомки даже не объявили общенационального траура и не назвали его именем даже улицы.

Итак, фрагмент из книги –Завтра был Чернобыль, – вышедшей в 1990 году и переведенной на английский, французский и немецкий языки.

Виталий Скляров: — Мы приближаемся к 25-й годовщине Чернобыля. Поскольку у меня имеются сомнения, что буду делать что-то к следующей юбилейной дате (в советское время юбилеями считались даты-25,50,75 и 100 лет), есть смысл поговорить о чернобыльской катастрофе именно сейчас.

Борис Патон: — Как раз вчера я побывал на заседании Оргкомитета по проведению всех мероприятий, посвященных 25-летию Чернобыльской катастрофы. Выглядело все так, словно торжественно какую-то знаменательную дату отмечаем. Приглашали на мероприятие Генерального секретаря ООН, представителей ЮНЕСКО, МАГАТЭ. А ведь речь идет о величайшей трагедии человечества и, особенно, Украины. Что мы тут только болтаем, болтаем… Это неправильно.

•  А когда Вы, Борис Евгеньевич, впервые услышали о том, что на Чернобыльской АЭС произошла авария?
•  Я в то время находился в Венгрии, в Будапеште. 26-го утром на вокзал в Киеве меня встречать приехали из дому вместе с внучкой Юлей, которую Вы знаете. Она 84-го года рождения, кстати, со мной в один день родилась. Было, наверное, часов десять, вот тогда я и узнал от них о беде. Официально, как известно, никто ничего не объяснял. Потом мне в какой-то день позвонили. Но и сам я поначалу тоже ничего не знал.
•  Я-то знал… А когда Вы представили масштабы катастрофы?
•  Когда приехал к нам Израэль (Юрий Антониевич Израэль, академик, руководитель Госкомгидромета СССР. — Авт.). Он в первые же дни после аварии тут оказался, встретился со мной и предложил на вертолете слетать туда, на станцию. Значит, полетели мы…
•  Просто так, ни у кого не спрашивая разрешения, сами сели в вертолет и полетели?
•  Я имел право с ним вместе быть. А он ведь член правительственной комиссии. В вертолете вначале свинцового пола не было. Ну да ладно, посмотрели мы станцию с воздуха, Израэль еще заставил пилота вокруг реактора полетать. Когда во второй раз я летал к Чернобылю, свинцовый пол уже сделали. Потом с Ляшко мы туда ехали машиной, а обратно летели, или наоборот.
• Я помню, как Вы возражали против расширения ЧАЭС.
• Мы были против расширения, но, главное, мы возражали против самого месторасположения ее на этой Припяти. Ведь 35 миллионов человек питались днепровской водой. Тогда питьевая вода была еще днепровской.
• Борис Евгеньевич, у Вас какое-то мнение сложилось о причинах аварии? Как Вы считаете, не тогда, а уже сейчас, почему произошла авария?
• По моему мнению, она произошла не потому, что реактор был негодным, а из-за так называемого человеческого фактора. Я с этим выводом согласен. Они полезли делать эксперименты на действующую Чернобыльскую станцию, а это недопустимо.
• Я не могу разделить Ваше мнение. Между прочим, в ходе обсуждения на Политбюро в Москве пришли к выводу, что авария произошла из-за дефекта конструкции реактора. Сейчас эти данные рассекречены и опубликованы.
•  Когда Политбюро заседало?
• В 1986 году, в июле. Легасов тогда энергично выступал. Он написал, что причина аварии — в конструкции реактора, а ему сказали: ты можешь считать как угодно, но официальная версия будет такой вот. Александров во время обсуждения просил освободить его от президентства и фактически этим признал дефекты конструкции.
• На РБМК расчетная надежность на два порядка ниже, чем на ВВР, но их надежность как была десять в минус четвертой степени события в год на блок, так и останется. Это постоянная составляющая надежности, которая зависит от проекта, конструкции, применяемых материалов и т.д. А переменная — это подготовленность персонала, скоро действие защит, непредвиденные факторы, такие, скажем, как падение самолетов. Кстати, Вам никогда не приходило на ум, почему террористы в США направили самолеты на башни, а не на АЭС?
• Это меня всегда волновало. Еще до аварии. Террористические акты — это страшное дело. У них, видимо, была другая задача: продемонстрировать, что такое мусульманский мир и на что можно нарваться, а не нанести максимальный ущерб.
• Борис Евгеньевич, в отношении атомной тематики я Вам изложу свое мнение по принципиальным вопросам, после чего очень хочу услышать Ваше. Атомную энергетику можно развивать серьезно, если, во-первых, создана принципиально новая конструкция абсолютно надежного реактора; во-вторых, кардинально решены вопросы захоронения отработанного топлива; в-третьих, стратегически определено, как выводить из эксплуатации АЭС, отработавшие свой ресурс. Сколько это будет стоить?
• Так этого никто не знает. Я вижу логику в том, что атомную энергетику в Украине развивать надо. У нас нет и, видать, не будет в достаточном количестве ни газа, ни нефти.
• А уголь?
• А уголь мы довели уже до ручки и покупаем его за границей. Страна, которая добывала 216 миллионов тонн в год, сейчас добывает едва 60. Правда, то, что тогда добывали, гораздо легче было извлечь, чем сейчас. Сейчас остались крутопадающие тощие пласты. Температура высокая, ведь глубоко уголь залегает, надо опускаться на километр, а то и больше. Добыча явно убыточная. Мы-то пока имеем запасы, но не имеем денег для того, чтобы освоить это по-человечески. Нам бы надо было в этих шахтах добывать метан. Но, опять-таки, у нас современных технологий нет. Потому, что там нужно горизонтально бурить, если хочешь действительно что-то добыть. А с вертикальной скважины получишь метана с гулькин нос. Чтобы развивать атомную энергетику, тут я с вами полностью согласен, нужно иметь совершенные реакторы. И мы бы могли в Украине их иметь, если бы полностью использовали возможности для создания своих блоков. Если бы по-настоящему взялись за это дело, ведь у нас практически все есть. Значит, первое, это обеспечение надежности, абсолютной надежности. Второе, мы должны иметь свою атомную промышленность. Мы же полностью зависим от иностранных государств. У нас ни своего производства топлива нет, системы переработки и захоронения отработанного топлива нет, даже своего транспорта для его вывоза нет. И, третье, мы должны иметь квалифицированных работников. А то ведь дошли до чего — у нас сегодня в Украине квалифицированных рабочих осталось приблизительно 10 процентов от общего количества. Это официальная статистика. В то время как у немцев такой показатель где-то между 50—60, у американцев между 40—50 процентами. Если мы будем так продолжать дальше, то полностью деградируем, и ничего у нас не будет.
• А Вы согласны с тем постулатом, который мы исповедовали раньше, что энергетика должна развиваться опережающими темпами?
• Безусловно. Энергетике должна быть приоритетной отраслью потому, что на ней по сути вся жизнь держится. А у нас, к сожалению, этого не понимают. Тепловые станции в Украине доведены до такого износа, что у них где-то около 80 процентов оборудования уже выработало свой ресурс.
• Кого бы Вы еще назвали человеком государственного ума? Я, разумеется, не имею в виду современных деятелей.
• В Украине таким государственником был Владимир Васильевич Щербицкий. Человек огромного размаха, справедливый и честный. А в Москве, я считаю, великим руководителем был Косыгин. Я его знал. Расскажу, как встретился с ним во время одного из пленумов в Кремле. Я попросил Алексея Николаевича принять меня, а он сказал, что тоже имеет к нам просьбу. И уже в своем кабинете он рассказал, что вернулся с севера, где строится грандиозное количество газопроводов, и видел, как там в 50-градусный мороз лежат на спине сварщики и варят так называемые поворотные стыки. «Вы сделайте машину такую, чтобы облегчить труд человека, — сказал Алексей Николаевич. — А если не выйдет, мы на вас обижаться не будем». Я вернулся в Киев, мы развернули дикую работу и сделали эту машину очень быстро. Теперь бы мы это делали лет десять и не закончили всего, а тогда справились где-то за год. Контактная машина сразу по всему стыку оплавляет кромки, а потом осаживает. Гидравлическое устройство, осадка и все. Мы сварили этими машинами тогда для Министерства газовой промышленности 30 тысяч стыков, и ни одного разрушения не имели.
• Я бы сейчас хотел перейти к тому, чем Вы занимаетесь всю жизнь, — к науке. Ни ее нынешнее состояние в Украине, ни отношение к ней, не могут не вызывать большой тревоги. Это, понятно, связано с тем, что наука подпитывает экономику, а экономика подпитывает науку. В каком состоянии пребывает экономика тоже всем известно. Но самое неприятное для меня, это то, что упал престиж науки. Раньше кандидат наук — это уже была фигура, а тем более доктор наук. Все мечтали об этих ученых степенях. О положении академиков в обществе уже и вспоминать не буду. Почему никто сейчас не занимается пропагандисткой работой? Во всяком случае, я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь из ученых выступил по телевизору и рассказал что-то интересное о своих исследованиях.
• Средства массовой информации и главное из них, телевидение, показывают все что угодно, плюс реклама объем громадный занимает, а передачи о науке никто показывать не хочет, потому что это не дает никакой прибыли. Почему нужно без конца вести и по радио и по телику передачи, связанные с тем, кто кого убил, кто кого изнасиловал, где какая произошла авария и т.п.? Надо бы как-то перераспределять эфир.
• А скажите, нельзя ли хотя бы на каком-нибудь решающем направлении создать нормальные условия для ученых и добиться результата?
• Действительно результат нужен, и в такой бедной стране, как наша, его хотят получить как можно быстрее, чтобы как-то двинуть экономику и улучшить благосостояние народа. Но для того, чтобы получить этот результат нужно поддержать науку. Только не надо ее продвигать сразу во все отрасли, это не возможно. Нужно сосредоточиться на том, где действительно у нас есть новые идеи и люди, способные эти идеи воплотить в жизнь. Но все обычно заканчивается дележкой минимальных ресурсов, которые мы имеем. А надо набраться смелости и проявить волю для того, чтобы сконцентрировать свои ресурсы на приоритетных направлениях, основательно ими заняться и действительно продвинуться вперед.

В. С. Спасибо Вам за то, что уделили время в столь поздний час, и за обстоятельную беседу.

И так  чернобыльские страдания продолжаются с той лишь разницей, что с каждым годом уровень дискуссий все падает, а количество живых свидетелей и участников ликвидации аварии все увеличивается и приходится только удивляться апломбу и самомнению выступающих! Даже, если отбросить стремление пропиариться в очередной раз, но не такой же болезненной теме?

 К сожалению, имеются некоторые обстоятельства, на которые по разным причинам никто не обращает внимания!

1.  Никаких протоколов заседаний Правительственной комиссии не велось и кто, что говорил и предлагал на самом деле осталось тайной, скорее всего их потом просто сочинили или сфальсифицировали. Естественно, никакого профессионального расследования причин чернобыльской катастрофы, по крайей мере, до первого мая не велось и не могло вестись по той простой причине, что квалификация членов Государственной комиссии не позволяла этого делать, ибо все они не имели соответствующей подготовки.

Судите сами: председатель –Б.Е. Щербина –бывший первый секретарь обкома, строитель газопровода, за который так все цепляются. Он обладал великолепной памятью, напористый, волевой и харизматичный, и, как все первые секретари был уверен, что все знает и все умеет.

К атомной энергетике стал приобщатся на уровне строительства, слава Богу их сооружалось в Украине аж семь одновременно!

Его заместитель А.И. Майорец стал министром энергетики несколько месяцев назад.

До этого трудился в электротехнической промышленности, где и слыхом не сыхали о каких-то авариях и их расследовании, тем более таких масштабов как чернобыльская. Честнейший человек, корректный и вежливый в обращении как специалист ничего из себя не представлял и не строил.

Н.Ф. Николаев- заместитель Председателя Совмина Украины-участник ВОВ, был ранен, абсолютно бесстрашный, предельно честный и требовательный к себе и людям, но был через чур доверчив строителям, которые просто самой технологией вынуждены выдавать желаемое за действительное.

Легасов Валерий –академик, ученый с трудами в области химической радиологии. О конструкции АЭС, режимах, авариях и всевозможных опасностях, и нарушениях имел самые общие представления, хотя и быстро обучался.

Ю.А. Израэль-эколог чистой воды.

И.С. Плющ – председатель киевского облисполкома – сельхозник до мозга костей!

Как видно из приведенного списка верхушки Правительственной комиссии все ее члены были весьма достойными кадрами, с большими заслугами, наградами и званиям, но, ни одного серьезного специалиста атомщика в комиссии не было и расследовать технические причины аварии было некому. О причинах такого явления можно только гадать. Скорее всего, и причины и виновники и наказания были определены немедленно!

Надо заметить, что все вышеперечисленные люди по разным причинам уже ушли из жизни и потому принцип о покойных или ничего или только хорошее соблюдется.

А существуют точно установленные каноны и регламенты, и они хорошо известны специалистам и именно по ним ведется расследование любой аварии, начиная с изучения объяснительных пояснений, собственноручно написанных всем оперативным персоналом и включая весь объем информации, снятый с регистраторов всех видов.

Правда, от людей, которым я безусловно доверял я услышал, что было два взрыва на ЧАЭС с промежутком в 30-40 секунд. Но все мои попытки привлечь внимание соответствующих товарищей к этому обстоятельству, жестко и немедленно пресекались.  Примерно так- вы можете назвать людей дезинформаторов, и я твердо отвечал –нет, вы хотите, чтобы вам разъяснили, что взрыв был один, но в другом месте, я еще тверже отвечал- нет. Тогда запомните, что взрыв был один, потому что никакой диверсии быть не могло. И я это запомнил!

Именно по этой причине мы категорически отказались от предложения возглавить группу экспертов для определения технических причин аварии,  которое нам сделал союзный министр энергетики.

Далее у меня создалось впечатление, что украинских специалистов стали постепенно оттеснять от активного участия в решении принципиальных вопросов, хотя советы выслушивали внимательно и принимали к исполнению, стараясь их выдать за свои. Во всяком случае, я не один раз замечал, как перешептывались Щербина и Легасов, замолкая при моем приближении. Но все было даром, потому что ЧАЭС с нуля пускали мы с академиком Трефиловыым В.И. Мы станцию вывели на физический пуск МКУ и знали всех и вся и источников информации было предостаточно!

Но Бог им судья, хотя вполне возможно, что впоследствии все поменялось.

Руководство комиссии было крайне далеко от понимания масштабов и последствий катастрофы. Один только пример. Во время рассуждений о том, как спасать блок 4 и резкой критики Украины за останов всех блоков ЧАЭС, а это было сделано немедленно, так как ситуация была абсолютно непредсказуема со всех точек зрения и логики по ВЧ позвонил Горбачев. Необходимо подчеркнуть, что КГБ отключил все виды связи с внешним миром тоже немедленно и умело. Все встали и вышли, ибо не гоже слушать разговоры на таком уровне, мне велено было остаться.

Разговор шел в классическом коммунистическом стиле типа-все как один сплотимся вокруг, мобилизуем все силы на выполнение личных указаний, правда партийные органы слабо помогают, да местные паникуют, все блоки остановили, разговоры разговаривают вредные и т.д. Но порядок наведем и с задачей справимся!

-Все слышали? – строго вопросил т.Щербина.

-Нет. Только то, что говорили вы – был честный ответ.

-Согласны? Впрочем, вашего согласия и не требуется. Будете докладывать своему руководству в том же духе!

Через некоторое время позвонил В.В. Щербицкий и услышал тоже самое, но в более энергичных выражениях. Затем трубка была передана мне, и Председатель начал сверлить меня своим прокурорским взглядом.

-Согласны вы с тем, что говорил т. Щербина?

-Абсолютно нет!

-В чем именно?

-Блок 4 разрушен и восстановлению не подлежит. Мы вместе с т. Семенюком (заместитель министра Украины по атомной энергетике и председатель пусковой комиссии четвертого блока и он был на месте аварии уже в 3 часа ночи, то есть реально первым) были на блоке и осмотрели его, Разрушения страшные.

 Информацию об аварии скрыть невозможно, ибо радиоактивные выбросы  зафиксируют в ближайшее время за рубежом.

 Сейчас надо организовывать эвакуацию населения. Блоки запускать в работу нельзя и не буду.

Этого выдержать т. Щербина уже не мог! Он практически выхватил  трубку у меня из рук и заорал.

– Вы видите, он же паникер! Разлагает коллектив, и я требую, чтобы его немедленно отозвали! Далее был очень горячий разговор, в ходе которого В.В. напомнил, что он член политбюро Союза и сам знает кого, когда и куда посылать.

И все остались на своих местах и при своих мнениях.

Позвонил А.П. Ляшко и разговор повторился, но уже куда в более толерантной форме. Видимо стало доходить, что шапками и лозунгами не закидаешь.

К утру в Припяти уже сконцентрировали более тысячи пассажирских автобусов, снятых со всех рейсов и началась и эвакуация и резкое ухудшение радиационной обстановки одновременно. Правильно было бы подавать автобусы по мере готовности, тогда бы водители даром не облучились, но все мы умные задним числом!

Итак, мы имели правительственную комиссию, состав которой определен таким образом, что до истинных причин аварии добираться никто не мог, да и, скорее всего, не хотел. Как и чему их инструктировали есть тайна и по сей день. Поэтому и выводы по аварии, которые опубликовали были более чем странными.

Украине есть прямой смысл инициировать полномасштабное расследование аварии на ЧАЭС, затребовать от Москвы все информационные первоисточники, привлечь к работе первоклассных специалистов мирового уровня, всесторонне изучить и исследовать все обстоятельства аварии и дать абсолютно окончательное и авторитетное заключение о виновниках, причинах, выводах и следствиях. Это необходимо и живым и мертвым, и всему мировому сообществу, ибо атомных станций много и нас ждет не одна Фукушима!

Это серьезнейшее мероприятие необходимо проводить под эгидой ООН по инициативе либо Академии наук Украины, или РНБО, или правительства.

Второй очень серьезный вопрос связан с генетическими последствиями чернобыльской аварии. Поскольку с этой проблемой связано множество, не очень понятных явлений,  требующих фундаментальных знаний в этой области, придется ограничиться общей постановкой задачи.

Обще признано, что радиация оказывает отнюдь не благоприятные воздействия на структуру ДНК и иммунную систему человека, вызывая нежелательные флуктуации и мутации.

Самое страшное, что эти воздействия носят долговременный и непредсказуемый эффект. В настоящее время пока достаточно обосновано установлена прямая связь определенных цифр облучений с онкологией.

Но нет ли других, еще более страшных последствий, которые могут проявится позднее. Необходимо очень серьезно изучать эти проблемы на мировом уровне, объединив усилия всех стран в специальных международных программах по примеру расшифровки генома человека. А людей пострадавших от радиации вполне возможно необходимо как то изолировать.

Для полноты доверия к написанному я приведу всего пару строк из книги А.П. Ляшко-На ступенях власти- «Тревога нарастала, своему министру я верил как никому другому. А теперь остается лишь добавить, что первые конкретные данные об уровнях радиации я получил от В.Ф. Склярова из Припяти.»

Теперь несколько слов о самых расхожих домыслах и просто выдумках.

1. Никаких заштатных экспериментов на ЧАЭС не проводилось, а проверялись действия защит и персонала на полный сброс нагрузки с замером выбега турбины, чтобы судить о состоянии проточной части турбины и подшипников.   Эта операция систематически проводится на всех без исключения блоках и станциях. Программу утверждает главный инженер станции. Как такие тривиальные действия увязать с чьими либо диссертационными амбициями неизвестно.
2. Никогда и не при каких обстоятельствах ни одна станция Украины оперативно не управлялась из Кремля или ЦК. Такое может утверждать только полный профан в вопросах энергетики! Оперативная дисциплина краеугольный камень функционирования энергетики!
3. Никакой защиты или блокировки от произошедшей аварии не существовало и нигде не указывалось на опасность саморазгона реактора на малых нагрузках.
4. Все технологические защиты и системы безопасности базировались на концепции максимальной проектной аварии (МПА) коей являлся разрыв трубопровода 800мм. КМПЦ (контур многократной принудительной циркуляции.) Для этой же цели служила и пресловутая защита АЗ-5, о которой так часто твердят «большевики» и накладку которую якобы вывели из работы оперативники. Защита никого и ничего не могла защитить. Авария была запроектной и никаких защит от нее не существовало. Это была максимально возможная авария и принципы безопасности должны были базироваться на МВА.
5. Оперативный персонал станции сработал безукоризненно. Никто не бросил рабочее место. В сложнейших условиях все оперативные регламенты были выполнены, включая и обязательный допуск пожарников на крышу, где предварительно были обесточены все сборки. В противном случае все пожарники погибли бы под напряжением, Монтеры, с честью исполнившие свой долг погибли на месте, Их было двое.
6. Естественно, что тов. Легасов не имел возможности дать команду на эвакуацию Припяти поскольку это решение принималось на уровне ЦККПСС и ЦК Украины. А такое нелепое утверждение мне пришлось читать.
7. Что касается сознательного скрытия масштабов аварии, то совершенно очевидно, что скрыть такую аварию невозможно и во избежание панических настроений и соответствующих действий, а какие они могут быть, мы увидели в ближайшие дни, когда штурмовали поезда и автобусы, разумное дозирование информации было абсолютно оправданным.
8. Работа по организации ликвидации аварии была беспрецедентно масштабной и невероятно сложной и требовала предельного напряжения ресурсов даже такого государства как СССР. Было допущено много ошибок, непонятных экспромтов и несуразностей, ибо к такому развороту событий никто не был готов ни технически, ни организационно, ни на каком уровне! Тем большего уважения заслуживают все ликвидаторы аварии!